*Необычная судьба

Доблестный артиллерист

Беляевы родом из Солдатки

Семья Беляевых давно обосновалась в селе Старосолдатское. Здесь жил Максим Никитович Беляев, дом его стоял на дедовом поместье. В семье Максима Беляева, где было шестеро детей, в марте 1913 года родился Даниил. Хозяйство у отца было крепкое – 7 коров, 4 лошади. Время было военное: то первая мировая, то гражданская. Отец Даниила вернулся с войны весь израненный, простудился и вскоре умер. Где же матери с такой семьей управиться?

Детство было страшное, работать Даниил Беляев начал рано: вначале у односельчан за продукты, потом перешел в образованный колхоз, где проработал до 1941 года.

В ноябре 1933 года женился, родились дочь Маша и сын Александр. Вроде жизнь начала налаживаться, а тут война, и порушилась хоть и трудная, да мирная жизнь.

Ювелирная работа

В июле Беляев Даниил Максимович был призван в армию, 16 дней эшелон полз на Восток в город Свободный. Артиллерийская часть. Учеба, потом фронт.

«Горнячки», как называл пушки Даниил Максимович, были на конной тяге, снарядов в обрез, по два расчета на орудие. Одни стреляют, вторые ждут. Страшные бои шли весь ноябрь, когда останавливали немцев, и потом когда с 6 декабря начали немцев гнать от Москвы.

Первое ранение в ногу у высотки Заячья гора под Смоленском, когда произошло прямое попадание мины в воронку, где укрывались бойцы, тогда получили ранение более 10 человек. Первую награду – медаль «За отвагу», получил за ювелирную огневую работу во время наступления.

Пехоте, наспех зарывшейся перед высотками, нашпигованными фашистами, до смерти надоели их вечерние забавы. Каждый вечер на передовую выползали самоходки и начинали стрелять по окопам, гоняясь за малейшими подозрительными передвижениями, да еще минометы, пунктуально ковыряющие изломы траншей и калеча солдат. Ротные, пересчитывая ежедневные потери, ругались – хорошо понимая, что наступление не за горами, а каждый штык на счету, а будет ли пополнение, неизвестно. Наконец комбат, которому надоело нытье ротных о недокомплекте личного состава, вышел на командира полка. Тот коротко буркнул командиру дивизиона: «Разберись».

Артиллеристов, отдыхавших от непрерывных, изматывающих боев, поступивший приказ не удивил. Им, хозяевам «сорокопяток» да 76 мм пушек, не привыкать работать бок о бок с матушкой пехотой. А кого послать разобраться, у командира батареи сомнений не было. Конечно же, первый орудийный расчет Беляева, того, кто всегда начинает любую схватку первым. Того, чье умение быстро сориентироваться, пристреляться, за считанные секунды определить дальность, внести поправки, поразить цель – дает лишний шанс батарее уцелеть.

День ушел на разведку, подготовку скрытых позиций на передовой. Ночью: «Давай!», «Давай!» - с помощью пехоты на руках прикатили туда орудие, принесли ящики со снарядами. Замаскировались. На сон времени чуть. А работа сложная предстоит, если не сказать ювелирная. Нужно уничтожить фашистский командный пункт, чтобы некому было наблюдать да корректировать огонь. И вновь день пролетел в работе: изучение целей, ориентиров, да мало ли у расчета перед боем забот.

К вечеру немцы опять решили пострелять. Завыли мины, полетели комья земли над окопами. Невдалеке заурчали моторы и из лесочка, не спеша, покачивая «тупыми мордами», выползли три самоходки с крестами. Остановились, будто принюхиваясь, затем разом выплюнули огнем. Земля от взрывов охнула. Это тебе не ротные минометы. Братья пехотинцы вжались в землю в окопах, каждый ищет ямку глубже. С винтовочкой от таких «образин» не отмахнешься.

«Ну, сержант, давай»,- хриплым от махорки голосом, или от волнения, не то приказал, не то попросил командир орудия, а тот уже давно колдовал у прицела, напряженно, но очень спокойно, в своей, только ему присущей манере, подгонял рамку прицела к амбразуре основного КП, где, как заметили разведчики, постоянно поблескивали бинокли, стереотруба. Начинать всегда трудно, но судьба на этот раз улыбнулась расчету. От первого же выстрела бревна накатника, земля, содержимое блиндажа, еще секунду назад живое, взлетело, будто сама земля выдавила этот нарыв, и, разваливаясь на куски, обрушилось обратно. Но любоваться на этот фейерверк некогда.

Секунды растягиваются в вечность. Орудийный замок щелкнул, досылая очередной снаряд, а в прицеле уже виден крест на боку немецкой самоходки: «Огонь!» и вместо креста развороченная дыра, жирные лоскуты дыма. «Давай!» и опять выстрел, уже по второй самоходке, рванули баки. Танкисты, как горох посыпались из башни. «Где же третья самоходка?» Та уже уставилась в сторону расчета, засекла. Харкнула в сторону расчета багровым пламенем, вздымая пыль. Разрыв рядом, земля ходуном заходила. Вторым накроет. Быстрее! «Огонь!» Кажется, попал. Еще раз. Еще. Завертелась, как жук на месте, подставляя бок. Еще выстрел. Все. Работа сделана. Теперь в укрытие. Сейчас такое начнется, небо с овчинку покажется.

«Ну, Беляев, - пошутил командир, - опять у пехоты спирта закалымил, не отвертятся: работа на лицо». Тот устало отмахнулся – не слишком уважал это зелье. Главное – дело сделано хорошо. А пехота, конечно, рассчитается.

Уцелел случайно

Был и такой случай. Как-то налетели немцы, разбомбили батарею, полегло здесь много советских воинов, но чудом сохранившееся орудие Беляева продолжало бой. «Целым наше орудие осталось случайно, - вспоминает Даниил Максимович. - С вечера что-то заедал замок и я договорился с командиром огневого взвода, чтобы утром разобрать орудие, очистить, проверить. Едва успели разобрать орудие, как налетели 9 немецких бомбардировщиков и начали бомбить, мы успели лечь в ров около орудия, в 20 метрах от нас, около дома, была большая траншея, в которой сидели бойцы батареи.

Почти все, кто был в траншее, погибли, только двух мы откопали живыми, но контуженными. Осталось из всей батареи семь человек».

Под Курском стояли насмерть

Запомнились наиболее ожесточенные и кровопролитные сражения на Курской дуге, где были сосредоточены основные бронетанковые силы фашистов. В эти напряженные дни солдаты забывали, что такое сон, отдых, пища. В редкие минуты затишья они валились на землю, на снарядные ящики и сразу же засыпали мертвым сном. Лица их осунулись, почернели, прокоптившись в дыму и в пороховой гари. В ходе сражения стволы орудий раскалялись до фиолетового свечения, на них пузырилась краска.

Вспомнилось время, когда учился стрелять у командира орудия. Тогда-то я и узнал, что сорокопятчики называют свои пушки «Прощай, Родина!». Их расчеты действуют непосредственно в цепях пехоты, часто оставаясь без прикрытия. Если стрелок может укрыться от огня в окопе, траншее, то артиллеристы этого лишены. Они обязаны сопровождать родную пехоту огнем и колесами и конечно несут потери. На позиции полка, который поддерживали «сорокопятки», не спеша ползли тупорылые с крестами на броне чудовища, временами окутываясь клубами выхлопного дыма.

Танки время от времени изрыгали пламя, за ними двигались самоходки. Это были «тигры», лобовая броня у них до 100мм, их из наших пушек не прошибешь. По немцам открыли огонь артиллерия, минометы, пулеметы.

Продвинувшись до середины нейтральной полосы, немецкие автоматчики, прижатые огнем, залегли, но танки и самоходки ползли на наши позиции. Передний танк, взбираясь на бруствер траншеи, вдруг попятился, накренился и задымил. Остановился еще один. Тут мы увидели, как из окопа выкатился боец и пополз, вжимаясь в землю, к танку, приподнявшись, он бросил одну за другой две бутылки с зажигательной смесью, танк загорелся. Наши пушки, пристрелявшись, били точнее, задымил еще один «тигр».

Артиллеристы «сорокопяток», когда прошли первые минуты растерянности, повели огонь по боковой броне и ходовой части «тигров». До позднего вечера не прекращалось сражение. Прорвать оборону фашистам не удалось. Потеряв три тяжелых танка и два средних танка, две самоходки, сотни солдат, гитлеровцы приостановили наступление. Их пехота окапывалась и била по нашим позициям. Видимо, опасаясь, что накопившаяся в оврагах немецкая пехота может ночью просочиться к нашим боевым порядкам, наше командование приказало отойти и занять оборону.

Настроение было боевое

С этого дня бои не прекращались ни днем, ни ночью. Казалось немцы поставили себе задачу: измотать до предела наши физические и душевные силы. Однако настроение солдат было боевое. У Красной Армии были уже победы под Москвой, Сталинградом. И хоть много пришлось слышать и читать о войне, но некоторые факты, рассказанные Даниилом Максимовичем, удивили.

Когда Сибирская дивизия была переброшена под Москву, немцы все еще сохраняли пунктуальность: днем воюют, а ночью спят, отдыхают.

Даниил Максимович примолк, вспоминая: «Решили мы немцев проучить. Ночью они спали по деревням, а мы наступали. Приятно было смотреть, как немцы в подштанниках драпали, живо от комфорта отучили. Стало легче только в 1943 году, пушки новые получили 76 мм, вместо лошадей – машины, снарядов больше стало. Хотя мясорубка жуткая была, воевать пришлось на Орлово - Курской дуге, Гомель, Витебск, Минск, Брест, Варшава. Две контузии, новое ранение, 26 февраля 1945 года пулеметная очередь изуродовала бедро. Попал в госпиталь».

В их честь названы улицы села

После госпиталя вернулся домой, дали вторую группу инвалидности. Вся улица сбежалась, радость, слезы у всех на глазах, ведь в каждом доме были убитые на войне. На фронте погиб Голозубов Никифор Федорович, три брата из семьи Рудских: Александр Ефимович, Георгий Ефимович, Иван Ефимович, погибли четыре брата из семьи Зверевых: Георгий Никифорович, Леонид Никифорович, Филипп Никифорович, Андрей Никифорович, много еще фамилий называлось - это только с небольшой сельской улицы с войны не вернулось больше двух десятков человек. В честь братьев Зверевых названа одна из улиц нашего села.

Даниил Максимович Беляев - кавалер орденов Славы 2 и 3 степени, ордена Отечественной войны 1 степени, награжден медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За оборону Москвы», «За освобождение Варшавы», «70 лет Вооруженным Силам», Жукова, юбилейными медалями. Человек, получивший 24 благодарности от Верховного главнокомандующего, рассказывал о войне, как об обыкновенной работе, которую, по его словам, нужно было делать, он и делал.

Я, не удержалась и спросила: «Страшно ли ему было на войне?». Даниил Максимович улыбнулся и сказал: «Может, страшно и было, только некогда было бояться, наводчику аккуратно и точно работать надо было. Кто нервничал, боялся, терялся – быстро погибал».

После войны Даниил Максимович долгое время работал в строительном цехе совхоза, частенько поругивал молодых столяров за плохую работу, сам он всегда выполнял свою работу аккуратно, добросовестно.

И еще одно воспоминание: как проходили митинги 9 мая в нашем селе. Этот день всегда был святым для односельчан. У памятника в честь погибших в годы Великой Отечественной войны собиралось очень много людей. Стоял почетный караул, играла музыка. На митинге выступали руководители совхоза, организаций, школьники, поздравляя ветеранов с великим праздником – Днем Победы, и на трибуне всегда выделялась фигура Даниила Максимовича. Статный, выше среднего роста, на груди целый иконостас наград. Да каких наград!

Для мальчишек, этот человек представлялся настоящим героем. Односельчане, всегда отзывались о нем с глубоким уважением. В этот вечер, разговаривая с ним, я задумалась – какой характер, какую волю нужно иметь, чтобы прожить жизнь так достойно.

Уютно, чисто в доме и на усадьбе порядок. Выросли внуки, правнук бегает в гости, теперь сердце у ветерана болит за молодых, как жить будут? Нам же хотелось успокоить ветерана и сказать, что вы с женой построили сами свое счастье, трудились дай Бог каждому, пусть теперь молодые решают свои проблемы. Ваша жизнь прожита так, что вам не стыдно ни перед детьми, ни перед внуками. Такими людьми всегда Россия крепка была.

Разговор с ветераном Великой Отечественной войны Даниилом Максимовичем Беляевым был записан в 1995 году заведующей библиотекой В.И. Рудских и учителем истории Солдатской средней школы В.Б. Борзенко.

Умер Даниил Максимович 5 октября 2000 года в возрасте 87 лет.