До узбекского города Термез добирались поездом, потом по понтонному мосту через Амударью попали в Хайратон, приграничный афганский город, откуда их путь лежал в глубь страны. Своим ходом с передышками и под обстрелом надо было пробираться порядка 500 км до Кабула. Технику гнали для себя и для других частей, уже воевавших в Афганистане. До службы в армии Виктор окончил шоферские курсы и даже успел поработать водителем в совхозе. Сначала в пригороде Кабула перевозил грузы, боеприпасы, людей (это была временная дислокация), потом главной задачей части, в которую его перевели, стала охрана перевала Саланг, пролегающего от города Пули- Хумри до Баграма (в 60 км южнее Кабула). Это был стратегический перевал в горах Гиндукуш, связывающий не только северную и центральную часть страны, через перевал шла единственная дорога, соединяющая Советский Союз и Афганистан. Протяженность перевала составляла 100 км, вначале примерно 60 км – подъем, потом тоннель и спуск. На идущей через горы дороге негде было укрыться, движущиеся советские колонны часто становились мишенью для вооруженных формирований афганских моджахедов. Душманы, прячась за скалами, постоянно устраивали засады, надеясь застать наших ребят врасплох.

- Мы с товарищами научились понимать друг друга с полувзгляда, - рассказывает Виктор Николаевич, - это пригодилось, когда вели «проческу» (выявляли бандформирования), всегда надо было быть осторожными, внимательными, любая ошибка стоила жизни. По одному старались не перемещаться, только группами, преимущество «духов» было в том, что они хорошо знали местность. Не скрою, было страшно, потому что не знали, откуда пуля прилетит. В масштабных операциях не участвовал, только в местных. За одну удачно проведенную операцию получил отпуск домой, который, представляете, просто так не давали, он приравнивался к ордену. Все было засекречено, нельзя было разглашать государственную тайну, родные могли лишь догадываться, где мы служили.

Жили по-походному, казарм не было. Находили места, где не было камня, копали ямы, а сверху ставили палатку – такой был кров. С местным населением ухо держали востро, любой из них мог предать. С точки зрения местных племен, в частности, хазарейцев советские солдаты считались неверными и убить кого-то из них в священную для мусульман пятницу считалось святым делом, почетной миссией.

Именно там, в Афганистане, Виктор Николаевич узнал цену фронтовому братству. Ему довелось служить с земляками-тюкалинцами, кого-то он встретил и узнал там, с кем-то познакомился, уже вернувшись домой. С боевыми друзьями - с вертолетчиком Николаем Поповым (его, к сожалению, уже нет в живых), Владимиром Анисимовым, Николаем Дорониным, Сергеем Захаровым, Евгением Громаковым, Иваном Антоновым, Юрием Михайловым они все время созваниваются и обязательно встречаются 15 февраля. Хоть и горьки их воспоминания (отдельные эпизоды пробирают до слез), воины-интернационалисты знают, что нельзя забыть свою опаленную порохом и взрывами молодость, своих товарищей, погибших на земле Афганистана.

Ратный путь воина-афганца из села Новый Кошкуль отмечен несколькими боевыми и юбилейными медалями, было и ранение. Виктору Николаевичу также вручена грамота Президиума Верховного Совета СССР за мужество и воинскую доблесть, проявленные при выполнении интернационального долга в Республике Афганистан.

Демобилизовавшись в 1981 году, Виктор вернулся в родные края, женился, пошел вновь работать водителем в совхоз, пока тот не распался. С женой Натальей Николаевной они вырастили сына и дочь, у них две внучки и внук. Дочь живет в Волгоградской области, сын - в Тюкалинске и во всем помогает отцу, у которого немаленькое подворье. Как говорит Виктор Николаевич, заботы и хлопоты по хозяйству отвлекают от дурных мыслей, помогают успокоиться взвинченным нервам. Сено для скота они заготавливают сами (вся необходимая техника для этого есть). Оформил землю в собственность - как крестьянину без земли, и как было бы хорошо, если бы она вновь, как в былые времена, стала кормилицей.

На жизнь Виктор Николаевич не жалуется, было бы только здоровье, да не тревожили страшные сны по ночам. Но они, как назло, все бередят душу, и рад бы вычеркнуть те события из памяти, да не получается – впечатались, «жгут огнем войной оставленные раны».